наверное, я слегка покраснел, грудь вздымалась чуть чаще, чем обычно.
я перебрал столько путей: служить для себя, служить для родителей, служить для народа;
стать лидером, робин гудом, который прикроет спиной нуждающихся.
но нуждающиеся давно смирились и обнаглели. подперев кулаками подбородок, они с гадкой гримасой наблюдают за твоими прыжками и неумелой борьбой.
когда ты все же добьешься подвижек, они разберут полученное и уйдут без спасибо.
благодарность - это феномен.
а я так хотел быть борцом за права и свободы, но стал разочарованным скитальцем.

привет!
давай я перейду сразу к сути. мы друг другу не подходим. избито, но искренне. еще полгода назад я попросил прекратить общение из-за постоянного чувства неудовлетворенности им. поступило согласие. в феврале от тебя пришло сообщение и того диалога с просьбой будто никогда и не существовало. да, мне было очень тяжело заканчивать с тобой отношения тогда, я колебался до последнего, но выбор свой сделал. почему в тот день я не услышал несогласия, и почему ты игнорируешь мои решения как детские прихоти?
возможно несколько лет назад нам было классно, сейчас же все свелось к упрекам и обидам. ты не знаешь меня и, что хуже, абсолютно не знаешь себя.
прощай.

теперь ты.
хотя едва ли я могу назвать то существо "тобой".
нет, я не обязан терпеть твоего парня, который смотрит на все, что не входит в его привычное окружение, как на куски грязи и кала.
надменное и презрительное лицо вызывает лишь жажду раскрошить его о булыжник.
я понимаю, что вы куда более близки. он платит за твои хотелки, трахает и знакомит со своими "нитакими как все" друзьями.
ваш сиамский тандем выглядит убого и мерзко.
ты и так всегда была ведомой, но сейчас сотворила из пассии небом благословленного кумира.
и на просьбу не тащить суженного на концерт вместе с нами, я услышал: " скажу ему, если захочет, то поедет, не захочет-поеду с тобой", ты узрела мой праведный гнев и стала неумело отпираться и метать стрелки.
"он с тобой даже не разговаривает!"
само собой. он априори считает меня не только недостойным диалога с ним, но и недостойным банального приветствия.
а вот я обязан перед ним плясать и улыбаться в ответ на понурое ебало, поехав на отдых, дабы расслабиться.
удачной вам поездки.

давайте будем взрослыми людьми и грамотно завершать взаимоотношения, а не тащить гнилую дичь в надежде, что какой-то кусочек окажется съестным.

- а что делать, когда одолевают грустные мысли?
- упал-отжался.

я бы не сказал, что за два месяца произошли кардинальные изменения, но тенденция хорошо различима.
если хочу спать днем или ранним вечером - поднимаю себя с дивана и берусь за грязную посуду или пылесос.
начинаю убеждать себя в покинутости и всеобщей нелюбви - хватаю книгу и ввинчиваюсь глазами в страницы.
тянусь за шоколадкой - вслух просчитываю штрафные упражнения.
хочу включить циничного ублюдка - улыбаюсь и отлепляю дрожащие пальцы от телефона.
если мне хватило наглости называть себя кремнем, то я смогу подтвердить это делом, а не только самоуверенной речью.

смирение и принятие стали моими ведущими чувствами в семье,
но я искренне не понимаю, почему извинения со стороны родителей сродни манне небесной, а их непогрешимая убежденность в собственной правоте скручивает мое терпение в бараний рог.
я никогда не стыдился попросить прощения за свои промахи и ошибки, бывало и за выуженные кем-либо из пальца.
эти слова стали спасением от нового взмаха кожаного ремня и затянувшихся нотаций.
отец в принципе неукоснительно верил в свою невиновность, мать же приносила извинения скорее не мне, а кому-то свыше, словно на исповеди.
я не могу простить похеренного детства, погребенные мечты и нераскрытые таланты.
не могу забыть чувства брошенности и непонимания.
я больше не тянусь к отцу как раньше, алея от щенячьей покорной любви, забыв все обиды и предательства, и бросил все к ногам матери, терпеливо перенося ее беспочвенные упреки и оскорбления.
тянусь к неизведанному, потому что родное, вопреки социальным убеждениям, яро вбивает в живого меня ржавые гвозди, позже недоумевая, почему не могу подняться с земли.
отец, я больше не назову тебя "папой" и не стану трястись от твоей беспочвенной и зверской злобы.
я не нуждаюсь в твоем "несметном" наследстве и без угрызений совести не поднесу стакана воды.
пусть это делают те, ради кого ты оставил семью без копейки к существованию.
встретимся в адском жерле и сочтемся.
мама, всегда обижаешься, когда по отношению к тебе звучит "мать".
я не виню тебя, но, пожалуйста, прояви былое терпение и дай мне отряхнуться от грязи прошлого.
от язвительных укоров и болезненных уничижений я не стану тем, кого ты восхваляешь, а лишь усомнюсь в чувствах к тебе.
будь благоразумна и пойми, что точки отсчета человеческих успехов всегда разные, и я не в силах в одиночку обрести уверенность.
просто дай понять, что в случае неудачи, я упаду на теплые руки полные ласки, а не разобьюсь о бетонный пласт безразличия.

мы встретились на похоронах бабушки. ее друг, статный и хорошо сложенный мужчина, был летчиком. он, с ностальгией в темных глазах, одухотворенно рассказывал о том, как учил меня ходить, когда я был совсем крохой.
затем легко сжав мое плечо, чуть содрогаясь от доброго смеха, сказал: " ходить научил, научу и летать".

прошу, не обижайтесь, но полететь я обязан сам.
с любовью, икар.

утро разразилось односторонним скандалом, сильной головной болью и смиренным предвкушением ожидающей работы.
резко похолодало, валил снег.
апофеозом трагедии послужила картина, где голуби с остервенением клевали палку колбасы.
я дитя безжалостной россии.

в одном из интервью мураками говорил, что не использует сюжеты из своей жизни в произведениях, но все главные герои, по моим наблюдениям, слишком схожи между собой.
насколько вообще вероятно написать роман, вызывающий немалый эмоциональный отклик у читателей, не вкладывая в героя часть себя, чтобы персонаж не был пресным и наигранным?

великий и неподражаемый тарковский много лет назад призывал молодую кровь не страшиться одиночества, наоборот, учиться жить с ним. учиться жить с собой наедине.
при всей моей видимой автономности, я скучаю с книгой в руке и развлекаю себя цветастыми, откровенными фантазиями, тщетно забрасываю многообразной информацией источник вожделения, стихийно веруя в магическую силу сублимации.
пора латать растрескавшиеся раны распутным блядством.
пусть только треснет ледяная корка и мое заледенелое сердце.
андрей арсеньевич, я смогу, но сначала мне необходимо почувствовать чужую душу и плоть.

сегодня мне снился очередной психоделический сон, но с неожиданным гостем - женькой алехиным из " макулатуры".
они устраивали какой-то крутой нетипичный концерт в две площадки. второй стала моя захудалая дача.
я почему-то наделся сблизиться со своим кумиром, но он холодно рассеивал любые зачатки дружеской беседы, что сильно било по моему самолюбию.
я наблюдал за тем, как на плитке к домику набухала почва с травой, в которой вязли ноги, появляются хитроумные детали.
наконец я решился и просто спросил, могу ли я не платить за концерт, алехин выдавил из себя нотки ненатуральной симпатии и бросил: " конечно, ты ведь помог".
больше с ним общаться не довелось.
мораль сей басни такова: никогда не пытайтесь пробиться сквозь очевидный холод и понравиться человеку, который к вам нарочито равнодушен, хоть он сто раз известен, даже в узких кругах, славится своим нетипичным восприятием мира или чем-то таким, что вызывает у вас вожделенный трепет. не надо. просто не надо.
а еще никогда не слушайте музыку алехина. пошел он нахуй, я обиделся.

мама с любопытством рассматривала мою макушку, потом проворно схватила волос и, как дорогой трофей, показала седую производную эпидермиса.
я был убежден, но чтобы так стремительно…

сегодня был у психотерапевта. кроме контрастного душа и физ. упражнений ( господи, храни бесплатную медицину), мне настоятельно рекомендовали подробно описать себя, потому что на приеме, по словам врача, я говорил слишком сумбурно.
начать с отца-садиста, который решил отомстить своему ребенку и жене за несчастное детство? или как я в судорожном полуобмороке названивал тетке, когда на моих руках умирал близкий человек, а мама не брала трубку? может вспомнить, как меня держали за недалекого дурачка в школе, потому что я съехал на тройки и обходились со мной снисходительно и горделиво? как вместо слов поддержки я слышал план по удачному подъему и менее удачному спуску с крыши? рассказать об отношениях, где кружилась только пыль и пустые слова? предательства друзей и развод на деньги? как я каждый год с тринадцати лет хоронил любимых и незаменимых?
сейчас людей в моей жизни не волнует ничего, кроме них самих, но они настойчиво требуют полной отдачи, брезгуя сказать мне хотя бы что-то приятное и воодушевляющее.
я сам себя поднял за шкирку из болота, собрал по оставшимся кускам.
меня обвиняли в нытье и жалобах, сейчас винят в закрытости и холодности.
корили за глупость и наивность, теперь мотают головой и причитают: "горе от ума".
ни у одного человека не зародилось и капли мыслей о титаническом труде, который я проделал, ни толики опаски за мое состояние, лишь животный импульс о моей пригодности, жалкая роль загадочного и сложного приятеля, так забавно размышляющего и корчащегося от непонятных ударов.
я был готов расплакаться от абсолютно дежурных вопросов, потому что даже их я не слышу в привычной жизни, от собственного бессилия и невозможности помочь банально себе, не говоря о других.
я переполнился, и разлагаюсь от пустоты и черствости.
так много " я " в этом сумбурном тексте, так мало меня самого где бы то ни было.

настало то время, когда я могу вызвать бесконечный интерес у собеседника, только сказав, что отсутствую в социальных сетях.
о tempora, o mores!

я всегда руководствуюсь холодным и неподкупным рассудком, когда решаю оставить кого-либо.
то, что вопит мое капризное сердце, совершенно не беспокоит, ибо это пафосное создание обожает драму, страдания, фантазии и похоть.
ни о ком не жалею, разные пути и цели.
когда становится все-таки сложно, самый верный способ- подрочить и забить.