марионетка родительских амбиций, тлеющая в давно сгоревшем карточном домике мнимой семьи.

все началось с вас и длится по сей день. головная боль не стихает с самого утра и, надеюсь, не закончится никогда, дабы рассеянность и бездействие нашли оправдание в этом.

"а ты не мог бы быть чуть проще?" - смазливое личико становится отвратительно тупым, мне хочется ударить тебя головой об стену, как это делал твой папаша, следовать семейным традициям, но сдерживаюсь.

город грехов для низкоранговых сошек: жеманные мальчики с задатками придворных шлюх и отчаянные девочки, готовые на все, лишь бы мужское подобие периодически маячило в поле зрения иссушенной роговицы. ни у тех, ни у других нет ничего общего с образом чести и уважения. их тела омывают сточные воды, их ждет изгаженная сородичами мышеловка.

все, что они любят во мне, то и ненавидят. знают ли они меня? задаются ли вообще какими-то вопросами?
у изголовья смиренно наблюдает за представлением колба из тонкого стекла, в которой ждет своего часа крысиный яд.
тебе не хватает дыхания, и ты падаешь мне на плечо, как актриса из провинциального цирка уродов.
в твоей полупомятой пачке пресловутого мальборо теперь покоится ампула с цианидом.
это для меня.

"они же как собаки. бывает, смотришь на собаку - глаза умные, но чаще наоборот, так и с человеком".
рыжие волосы уносятся прочь. мудрость их носительницы, впрочем, задерживается на грязных улицах моего города.

"да что ты о себе возомнил? спустись на землю".
сейчас я стряхиваю пепел тебе в ладонь, а ты продолжаешь ее держать подле меня, пытаясь унять в голосе дрожь и смятение.
а я ведь - никто. чувствуешь, как пахнет чуть подпаленная плоть?