это был один из тех снов, которые ты запоминаешь на всю жизнь.
в ряд стояли лазерные установки, крошечные шаттлы уничтожали по одной из них и улетали домой, на землю.
я стоял на огромной площадке, смотрел на ярко-красную, жгучую половину солнца и звезды, без скафандра ( видимо, это пасхалка от «завета» )
когда очередь дошла до нас, то капитан сказал, что вентиль не работает и мы не сможем улететь. мы погибнем в течение нескольких минут.
я так же продолжал стоять на площадке, на которую надвигалась пелена тени, и вдруг сказал :«я знаю это чувство».
капитан и штурман были позади.
поняв, что смерть неминуема, я стал истерично кричать и пытаться открыть вентиль руками.
в тот момент тьма поглотила нас и все, что смог ответить капитан, было :«это конец».
сильное удушье, слезы и умиротворение.
я увидел давно умершую родственницу, которая с неуместной игривостью танцевала по краю площадки с миниатюрной, резвой собакой, приглашая меня.
чувство спокойствия разливалось в чувство эйфории и безраничного счастья.
нет боли и тягостного ожидания конца, только освобождение.
мы прыгнули за край и стали удаляться в сторону открытого космоса.
тут я действительно понял, что умер, что вечный полет в никуда - это моя безвременная участь.
больше нет мира, больше нет ничего.
проснулся в поту.
радостный до безумия, что жив.

«Чтобы не быть, как все, нужно иметь смелость поступать, как все». И он купил контору адвоката.

теперь я и правда один.
в голове лишь бьется замыленная строчка: «суицид или стоицизм».
и я выбираю.
долго и тщательно, стоя между двумя невыполнимыми решениями, как в чистилище.
просыпайся, это новый день.

сегодня умер мой младший брат.
мы были вместе долгих тринадцать лет.

и ради этого боя я проснулся в семь утра?

бело-синяя пачка сигарет, как покорная жена, преисполненная долга и гордости, следует за мной в любую точку бескрайней россии.
в ее бумажном горле лишь одна сигарета, наше общее дитя, бережно хранимое долгие месяцы в чреве погибшего дерева.
я называю ее «последней надеждой».
если вдруг несчастье заклокочет над ухом или душевная рана закровоточит, воспылает от яда, то под тяжелой рукой возникает никотиновая пилюля, безупречная в своих успокаивающих маневрах.
если что-то пойдет не так, то мое время на решение очередного каламбура увеличится.
нас никто не прервет.
я не позволю.

общая картина гласит, что последние годы моей жизни - это одна масштабная предсмертная записка.